М.ФИЛЬ. ВЛИЯНИЕ ФЕНОМЕНА «СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЕЙ» НА ПРОЦЕССЫ САМООРГАНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА

Изменения технологического инструментария коммуникации (Интернет, мобильная связь) приводит к изменениям принципов её организации. В статье предпринята попытка рассмотреть особенности феномена «социальных сетей», его роль и влияние на процессы, происходящие в сфере реального взаимодействия индивидов.

Под влиянием развития технологий коммуникации (Интернет, мобильная связь) на современном этапе происходят глобальные изменения принципов самоорганизации общества и взаимодействия между людьми, которые все менее привязаны к территориальной, государственной или какой-либо другой осязаемой конкретике. Значение этих изменений пока недостаточно оценено научным сообществом и структурами государственной власти и управления. Пока большинство экспертов склонно оценивать развитие этих технологий как некие «гаджеты», не добавляющие ничего принципиально нового в процесс жизнедеятельности человека. Однако уже заметны определенные симптомы, свидетельствующие о том, что это не так. С практической точки зрения это выражается в том, что традиционные технологии регулирования социальных процессов, сформировавшиеся в XIX и XX вв., все чаще «дают сбой» или не приносят ожидаемого результата.

Руководствуясь понятийным аппаратом, доставшимся в наследство от предыдущих столетий, аналитик, исследователь, управленец и сегодня пытаются видеть во всем единые сущности и оперировать абстрактными понятиями («нация», «общество», «государство», «аудитория» и т.д.), тогда как современность – время явлений «расщепленных», сведенных до уровня конкретного индивида, видимое единство которых сохраняет лишь абстрактная и обветшавшая понятийная оболочка, имеющая слабую связь с фактическим содержанием.

После парламентских выборов, прошедших в декабре 2011 года, в средствах массовой информации активно заговорили о том, что в России есть только две партии – «партия телевизора» и «партия Интернета» . Однако в этих публикациях содержится стремление свести существующую проблему исключительно к приоритетному для человека способу получения информации. Так было бы, если бы одни выбирали телевидение, а другие, допустим, радио, то есть – другой вид традиционных СМИ. Но в реальности проблема намного шире: речь идет о формировании принципиально другого типа самоощущения человека в социуме, иных моделей социального поведения и новых ценностных систем (или новой интерпретации старых). В этой связи неправомерно ставить вопрос «Сумеет ли власть завоевать доверие Интернет-аудитории?», так как гомогенной Интернет-аудитории не существует, что мы и попытаемся показать в дальнейшем.

Для того, чтобы выработать подходы к регулированию социальных и политических процессов в современных условиях, необходимо изменить парадигмальное видение ситуации, сформировать новый понятийный аппарат и, соответственно, новый инструментарий политико-социальных технологий. Иначе возникает вполне оправданная убежденность, что в результате смены поколений (когда нынешние люди в возрасте до 40 лет войдут в пенсионный возраст) «партии телевизора» в чистом виде не останется, так как все члены общества будут в той или иной степени вовлечены в виртуальное общение (в первую очередь, в различные социальные сети).

Далее мы постарается ответить на вопрос, в чем причина массовой популярности социальных сетей Интернета, в той или иной степени охватывающих все общество. По нашему мнению, таких причин несколько (они же являются и «родовыми» особенностями социальных сетей как платформы коммуникации). Также будут рассмотрены специфические черты коммуникации в социальных сетях, влияющие на поведение её участников, производство и потребление информации, которые там осуществляются.

1. Стирание традиционных ограничений. Социальные сети способствуют преодолению статусных различий между представителями разных слоев общества. Например, позвонить по телефону звезде шоу-бизнеса, телеведущему или политику и общаться с ними без посредников рядовой гражданин не может, а в рамках социальных сетей такое общение может происходить без затруднений. При этом следует подчеркнуть, что участники коммуникации с разным статусом в подавляющем большинстве случаев не заинтересованы в переводе виртуальных контактов в реальные. Ситуация, когда знакомство в Интернете является шагом на пути к знакомству в реальной жизни, встречается нечасто. В более расширенном понимании социальные сети являются инструментом преодоления пространственных, статусных и даже временных границ и связанного с ними традиционного распорядка дня и образа жизни.

2. Формирование самобытной культуры общения. Общение в социальных сетях уже стало определенным жанром коммуникации, который за непродолжительное время сформировал собственную систему правил поведения, культуру, к которой все постоянные участники такого общения в разной степени причастны. В психологической сфере общение в социальных сетях имеет важное преимущество, которое заключается в том, что оно не накладывает на своих участников дополнительных обязательств, которые возникают в случае реального общения и аккумулируются общим понятием «ответственность» (не только моральная, но и уголовная, административная). Это подтверждает то обстоятельство, что любой вопрос о сокращении возможностей для анонимных действий в сети Интернет является очень болезненным для российского общества. Это можно видеть на примере обсуждения правоприменительной практики статьи 282 УК РФ, вероятности возвращения статьи «Клевета» в УК РФ, принятия законопроекта о создании «Реестра запрещенных сайтов». Можно с уверенностью утверждать, что для большинства активных пользователей сети Интернет анонимность является залогом свободы слова.

3. «Плавающий» статус участников коммуникации. Аудитория социальных сетей делится на три неравные категории: те, кто преимущественно является создателем контента (размещает ссылки, фотографии, публикации и заметки) – именно эта часть является флагманской и создает информационный фон (эта часть пользователей самая малочисленная, но самая влиятельная); те, кто преимущественно является активным участником обсуждений и с помощью своих комментариев также влияет на развитие той или иной темы (по нашим наблюдениям, данная группа является наиболее массовой); те, кто присутствует в сети нерегулярно и в основном использует данный ресурс для общения с теми, кого знает в реальной жизни, изредка принимая участие в дискуссиях и просматривая чужие страницы (эта часть пользователей достаточно многочисленна). По сути дела, это распределение дублирует структуру участников информационного взаимодействия у традиционных СМИ, с той лишь разницей, что дистанция между автором и получателем информации минимизирована, и они могут свободно меняться ролями (статусные позиции не являются строго фиксированными).

4. Особенности взаимодействия текстового и визуального контента. Если в классическом представлении текста визуализация образов следовала за текстом (иллюстрации), то для контента социальных сетей характерна обратная закономерность — текст (комментарий) следует за «картинкой». Текст и изображение, по меньшей мере, выступают на равных, причем у визуального образа больше шансов на самостоятельную жизнь, тогда как текст без изображения практически мертв.

5. Психологический эффект. Популярность социальных сетей и связанный с этим «эффект привыкания» обусловлена ещё и тем, что в этой среде человек получает гораздо большее количество проявлений одобрения со стороны общества, чем в реальной жизни. Даже незначительное количество «лайков» личных фотографий, комментариев, высказываний со стороны «друзей» (со многими из которых человек может быть и не знаком лично) повышают самооценку, улучшают настроение, помогают выйти из депрессивного состояния. Социальные сети дают понять пользователю, что он не один, у него есть единомышленники, то, что он делает, ценно, значимо и кому-то интересно. Положительное влияние этого аспекта социальных сетей трудно переоценить.

Таким образом, общество, под влиянием глобальных изменений переживающее атомизацию, начинает в определенном смысле собираться заново, структурироваться по новой модели, пока представляющей собой конгломерат «обществ по интересам», сформировавшихся вокруг определенной темы или конкретной личности. Эта модель с точки зрения старых представлений может показаться децентрализованной, однако правильнее говорить о том, что у нее формируются свои (пока ещё недостаточно исследованные и понятые) «точки сборки».

Помимо отмеченных выше плюсов социальных сетей, таких как преодоление одиночества, повышение качества психологического самочувствия индивида и его интеллектуальной активности, безусловно, существуют и минусы, проявляющиеся в различных сферах социальной жизни.

Механизмом запуска всех процессов, влияющих на общество как положительно, так и отрицательно, на наш взгляд, в данном случае является культ публичности, характерный для современности. Если в традиционной массовой культуре в центре внимания находится фигура «недоступной звезды», то в современной культуре и «звезда» доступна, и сам ты – «звезда». У современного человека, интегрированного в пространство социальных сетей, фактически потеряна сфера приватного: любой факт только тогда становится частью реальности, когда о нем знает кто-то ещё (причем качество знающей аудитории не имеет большого значения). Этим объясняется погоня за количеством виртуальных «друзей» в социальных сетях (чем их больше, тем социально успешнее владелец страницы).

В данной среде крайне важно быть в чем-то особенным, индивидуально окрашенным, «творческой личностью» (тут возникает прямой выход на популярный ныне концепт «креативного класса», который, правда, в данном случае мало ориентирован на участие в какой-либо созидательной деятельности). Основными характеристиками общения в социальных сетях является поверхностность, нестабильность, постоянная сменяемость (обновляемость) состояний и предпочтений. В такой среде активно формируются и транслируются суррогаты традиционных чувств, ценностей («дружба», «любовь» и т.д.) и знаний. Как следствие всего перечисленного возникают суррогаты социально-политических представлений, во многом основанные на смысловых конструктах, почерпнутых из продуктов массовой культуры.

В данных условиях складывается принципиально иная структура производства и потребления информации. Для блоггера, по большому счету, одинаково важны такие явления как ультрасовременные японские поезда, сервировка блюд французской кухни, незаконные методы воздействия полиции на задержанных и митинг «За честные выборы». Это все – отдельные информационные единицы, общий «экзистенциальный поток», в котором нет важного и неважного, читатель сам может расставлять приоритеты, исходя из личных предпочтений. В этом плане отдельно взятый качественный блог, имеющий много подписчиков, похож на телеканал, которому, чтобы сохранять рейтинг, необходимо работать на максимально широкую целевую аудиторию.

Уровень доверия к блоггерам у их собственной целевой аудитории выше, чем у аудитории телеканалов, потому что продукт телеканалов – творчество коллективное и, преимущественно, анонимное, а продукт блоггеров имеет личное авторство, и, соответственно, автор несет личную ответственность за свой контент.

С психологической точки зрения здесь работает тот же механизм, что и при выборе продуктов питания: уровень доверия к фермерскому продукту выше, чем к аналогичному, но произведенному на большом заводе. Этот психологический нюанс успешно учитывают в своей работе маркетологи, теперь на него стоит обратить внимание и работникам сферы массовых коммуникаций.

Таким образом, основным «героем» «социальных сетей» является «индивид и его единомышленники», микрогруппа, а основной технологией получения новых знаний – интерпретация социальных фактов по принципу «снежного кома». Очень важным обстоятельством является то, что в каждой микрогруппе происходит пересмотр «шкалы ценностей», которая может очень существенно отличаться от общепринятой, есть свои лидеры и аутсайдеры. Человек, который общается в такой среде единомышленников (а группы в социальных сетях формируются именно по этому принципу) начинает экстраполировать точку зрения своего ближайшего окружения на общество в целом и недоумевает, когда оказывается, что «дальнее окружение» (другие сегменты общества) почему-то придерживается иной точки зрения. Мнение локальной группы становится важнейшим на фоне ослабления единой общественной системы ценностей. Это может приводить к серьезным противоречиям, вплоть до открытых столкновений между группами, когда конфликт переходит в реальную плоскость.

Реалии современного общества таковы, что в России за последние 20 лет появилось как минимум два поколения людей, не имеющих опыта интеллектуальной «несвободы». Они вошли в сознательный возраст уже в условиях демократической системы, не подверглись идеологическому воспитанию и всегда имели доступ фактически к любой информации (их возможности потребления ограничены только материальным фактором). Соответственно, у них принципиально иное отношение к любым ограничениям, чем у людей, чья личность сформировалась во времена СССР. Требования к открытости политической системы у большинства представителей новых поколений значительно выше, так же как и социальный «болевой порог» (задержание за совершение хулиганских действий воспринимается частью общественности как «политические репрессии», например, в известном случае с группой Pussy Riot). В таких ситуациях сознание определенной части представителей новых поколений входит в конфликт с традиционной формулой демократического поведения «Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого». Для многих Интернет является идеальной средой для общения, так как там «возможно все», вплоть до виртуального убийства, при условии практически полной анонимности и безнаказанности участников коммуникации. Они не просто не готовы уважать свободу «другого», но и признавать само его существование, так как в тех группах, в которых они преимущественно общаются «других» нет. Если «другой» (носитель иных убеждений) появляется, то автоматически становится врагом, так как факт его существования ставит под сомнение систему ценностей сложившегося виртуального мира.

Таким образом, сегментированность Интернет-аудитории является её природным качеством и не может преодолеваться на длительный срок. У такой аудитории, в силу её «врожденной» специфики, не может быть ни единого постоянного лидера, ни единой программы действий, условное объединение этой обширной группы может происходить исключительно ситуативно, вокруг незначительного числа идей, которые разделяют большинство её членов (сейчас в России это «русский национализм» и «недовольство властью»). В этой связи следует подробнее остановиться на рассмотрении мобилизационного потенциала социальных сетей, который интересует не только исследователей, но и практиков из самых разных областей. Отправной точкой этого интереса стало то, что события «арабской весны», как было установлено впоследствии, инициировались с использованием ресурса социальных сетей. В этой связи надо отметить следующее.

Чем выше социально-экономический статус и интеллектуальный уровень участников сетевого общения (в России наиболее активны в этом плане как раз представители «среднего» или «креативного» класса), тем менее вероятно то, что мобилизационные призывы на них подействуют, так как они используют социальные сети в основном для обмена информацией и участии в её обсуждении. Действует и обратная закономерность: чем ниже материальный и образовательный уровень участников, тем в большей степени они воспринимают социальные сети как «гаджет», служащий для повышения эффективности реальных действий (как телефон или пейджер: созвониться, договориться, куда-то пойти и т.д.). В свете всего вышесказанного можно охарактеризовать мобилизационные возможности социальных сетей в России как находящиеся на среднем уровне.

Важной чертой специфики основной части Интернет-аудитории является ориентация на избегание реальных действий, которая выражается в замене их действиями виртуальными. Это, в первую очередь, связано с преобладанием ситуативных моделей поведения у её членов. Например, в Интернете существует такой интересный феномен как сайты виртуальных убийств , на которых можно «заказать» любую жертву и выбрать способ её устранения (безусловно, всё происходит исключительно в виртуальном пространстве), информация о произошедшем публикуется на сайте, а «жертва» ставится в известность путем сообщения по электронной почте. Безусловно, заказчики подобной услуги в реальной жизни не только не готовы, но даже не смогли бы в силу своих личностных качеств привести подобный приговор в исполнение.

Если человек традиционного общества говорит «я тебя убью» или «я тебя ненавижу», то, скорее всего, за этим стоит конкретное намерение разной степени определенности. Если же такую фразу говорит представитель культуры современности, то велика вероятность, что в скором времени в адрес того же объекта он скажет «мне все равно» или даже слова поддержки. В современном обществе западного типа (к которому по ряду оснований можно отнести и российское) пока чрезвычайно низка готовность убивать и быть убитым. Именно это обстоятельство является основным ресурсом противодействия силам, заинтересованным в дестабилизации социально-политической обстановки на данный момент.

Однако прочность и долговечность этого ресурса нельзя переоценивать. Крайне точный комментарий на эту тему дает философ Андрей Ашкеров «С одной стороны, вся нынешняя политика – это обкладывание населения подушками безопасности, с другой же – люди ни от чего не устают так сильно, как от комфорта. В праве на комфорт нужно учитывать и право на дискомфорт, на нестабильность, как отдельную опцию. […]Комфорт тоталитарно подверстал все, и поэтому как обратная реакция сейчас будут создаваться «зоны свободы», зоны, где важным будут становиться такие предельно настоящие вещи, как смерть. […]На другом полюсе мира гаджетов находится боль, несовершенство, риск. Современное общество – это ведь общество анестезии. Но совершенствование анестезии предполагает и совершенствование боли. Нет сомнений в том, что видов боли и поводов для неё будет всё больше» .

Опираясь на все вышесказанное, основные причины активного обращения Интернет-аудитории к политике в конце 2000-х гг. можно описать следующим образом:

• Рост потребительских запросов жителей крупных городов под влиянием продуктов массовой культуры, не подкрепленный пропорциональным ростом уровня доходов (данная характеристика применима к большинству аудитории);
• Фактор «пресыщенности стабильностью» (по принципу «слишком хорошо тоже плохо»): является движущим мотивом для меньшинства аудитории;
• Кризис общественного доверия в целом (к власти, политическим партиям, социальным институтам, таким как школа, полиция, церковь и т.п.), который непосредственно связан с ростом влияния микрогрупп (ближайшего окружения индивида);
• Фактор «социальной моды» (для современного человека очень важно «быть в тренде», политический протест воспринимается как подходящий способ выделиться из общей массы).

Таким образом, можно сделать вывод, что непосредственно идейно-политическая составляющая данного интереса, на наш взгляд, минимальна. При этом остается открытым вопрос, какова должна быть стратегия российской власти в сложившейся ситуации. На наш взгляд, необходимо начать с признания ряда основополагающих фактов. Основным тезисом является следующий: власть в современном обществе никогда не будет по-настоящему популярной в том смысле, который вкладывали в это понятие в ХХ веке, группа сознательных сторонников действующей власти всегда будет меньшинством, какой бы лидер её не представлял. Власть, структуры управления все больше будут играть роль менеджмента корпорации, который необходим для жизнедеятельности бизнеса, причем управленцы вовсе не обязаны находить отклик в эмоциональной сфере подчиненных, их задача – быть максимально эффективными.

Таким образом, если объективно оценивать ситуацию в рассматриваемой сфере, можно сделать следующие общие выводы:

1) Для глубоко интегрированных пользователей Интернет-пространство образует виртуальную бытийную среду, которая в ряде случаев может становиться более реальной, чем сама реальность. Возникает ложная убежденность в том, что если событие отражено в сети, то оно действительно имеет место быть, а если нет, то его как бы и не было. Таким образом, точка зрения меньшинства может восприниматься человеком как позиция всего общества. Проведены исследования, которые показывают, что активный пользователь социальных сетей, как правило, регулярно посещает одни и те же группы и в разной степени взаимодействует с другими пользователями в количестве 100-200 человек, которые, как правило, являются его единомышленниками. Последнее обстоятельство вызывает глубокие искажения представлений о действительности.

2) При проектировании любых акций и мероприятий с привлечением электронных информационных ресурсов следует иметь ввиду, что Интернет-пространство не является гомогенной сферой, оно предельно сегментировано (в разных сообществах – разные системы ценностей и «правила игры»). Если необходимо донести свое послание до какой-либо узкой или специфической аудитории, то работа в социальных сетях – подходящее средство. Работать с «пользователями Интернет» как с отдельной аудиторией, имеющей общий родовой признак, не имеет смысла.

3) Для виртуальной среды характерны измененные (отличные от объективных) представления о ценностях, возможностях и статусах. Очень часто сетевая активность является способом сублимации амбиций и желаний, которые с малой долей вероятности (или с большими негативными последствиями для субъекта) могут быть реализованы в реальной жизни. Именно поэтому человек прибегает к различным способам выражения своих эмоций в сети. На наш взгляд, экстремистские проявления в сети Интернет следует оценивать именно с учетом этого замечания (из этого не следует, что их нужно в принципе оставлять без внимания).

4) Конкретный осязаемый индивид (физический) все чаще переживает себя как группового генерализованного индивида, т.е. бывшее внешнее единство конкретных индивидов сменяется внутренним переживанием себя как особой группы, т.е. размываются границы между индивидом и группой в самом индивидуальном сознании. Парадоксальным образом стремление к свободе, плюрализму, альтернативности (в противовес официальной, прогосударственной линии) приводит к тому, что индивиды становятся более манипулируемы со стороны заинтересованных лиц, которые моделируют «альтернативу» в своих интересах.

Мария ФИЛЬ

Материалы IV Очередного Всероссийского социологического конгресса, октябрь 2012 года